Мы вернулись! (история Насти Пронской)

В рамках федерального проекта «Литературные резиденции», организованного Союзом писателей России, состоялись поездки писателей в пограничные регионы. Основной упор «Литературные резиденции» делают на специальную военную операцию и наших героев. Представляем вам очерк, написанный по итогам проекта Степаном Сивцевым. 

История тринадцатилетней Насти Пронской — это история о том, как война врывается в жизнь и коверкает её, но оказывается не в силах убить доброту и силу духа. И главное свидетельство этой борьбы — стихи девочки, которые стали и криком её сердца, и одновременно чудесным лекарством для него.

Краски, чебурашки и уроки войны

Её мир до войны был наполнен красками. Девочка, которая, по словам преподавателя, «чувствует краску», с отличием окончила художественную школу в 12 лет. В этом же возрасте она познакомилась с новой дисциплиной, введённой во всех школах приграничья: «Как вести себя при обстрелах».

Семья её жила в пяти километрах от границы. Сначала война была фоном: отдалённые взрывы, военная техника на дорогах. Фон становился всё более привычным и, казалось, не таил в себе прямой угрозы. Страх был смутным, пока не стал абсолютным…

Настя поддерживала наших воинов — валяла из шерсти обереги в виде чебурашек и вручала их военным, а ещё угощала бойцов яблоками и мамиными пирогами. Эта детская забота была первым интуитивным оружием против надвигающегося хаоса.

Стена, плед и немота

Шестого августа 2024 года привычный мир рухнул окончательно. Родня искала Настину бабушку в захваченной Судже, а сама Настя двое суток спала под стенкой в окружении больших мягких игрушек — мама надеялась, что они смягчат удар. В огороде лежали на кустах старые плотные пледы на случай, если не получится, выбежав из дома, добраться до надёжного укрытия.

Потом настал страшный день, когда прилетело в здание художественной школы — той самой, где училась Настя. От ударной волны у мамы из рук выпала и разбилась чашка с кофе, а у девочки выпало из жизни прошлое, связанное с красками.

Дом покидали с одной сумкой. Эвакуация. По дороге на их автобус была сброшена бомба с дрона. Хлопок. Белый дым. И страшный диагноз —паралич и психологическая немота. Врачи сказали, что как минимум полгода ребёнок не будет говорить. Казалось, война отняла у Насти всё — безмятежное детство, движение, голос…

Её привезли на лечение в Саратовскую область — в чужой, но безопасный край. Начались месяцы молчаливой борьбы. Терапия помогала и двигательные функции начали возвращаться. И в тот день, когда руки девочки снова смогли удерживать предметы, ей принесли краски и альбомы. Это была попытка вернуть ей частичку прошлой жизни. Но ослабевшие руки оказались не в силах повторить прежних движений. Пальцы не слушались, линии не складывались в образы.

И вот, когда руки оказались бессильны, заговорила сама душа — заговорила стихами, полными такой тоски, что, кажется, ими можно было ранить бумагу.

Не хочу я кисти в руки брать!
Не хочу я рисовать!
Сразу сердце от тоски сжимается,
И болит, и ноет у меня в груди.

Тоска по дому, по утраченному миру становилась невыносимой. Сидя на подоконнике в чужом городе, она писала:

Мне очень грустно и тоскливо.

Не от того, что осень наступила,

А от того, что всё не то.

Ведь я тоскую по родному краю.

Там дом родной, там Курский край.

...Там соловьиный рай.

Перелом наступил у контактного фонтана в парке Балаково. Девочка зашла под струи, промокла насквозь, и через несколько минут её смех разорвал немоту. Раскинув руки, она крикнула навзрыд:

— Вы долго ждали, чтобы я заговорила! И вот она — Я, НАСТЯ ПРОНСКАЯ!

Так — со смехом и плачем — к ней вернулся голос.

А затем вернулась и прежняя миссия — помогать солдатам. Настя снова делала по 500 оберегов в месяц. Ребята в госпиталях, узнав, что эти поделки от ребенка из приграничья, выстраивались за ними в очереди…

Мечта, которую отложила война

Конечно, война сильно изменила Настю. И изменила, в том числе, её мечты. Девочка, которая готовилась стать учителем рисования, теперь хочет поступить в колледж полиции. Когда её спрашивают почему, она пожимает плечами, однако, слушая её историю, понимаешь: она столкнулась со злом лицом к лицу и познала истинную ценность тех, кто выступает на стороне добра и защищает мир.  

Но кое-что осталось неизменным. Это тоска по «соловьиному раю» и надежда на возвращение. Об этом, — возможно, самое главное стихотворение Насти, посвящённое родной школе:

Там тишина, пустые коридоры.

Не слышит школьного звонка,

Не слышит смеха детворы.

Лишь тишина

И грохот рвущихся снарядов.

Ты потерпи, родная школа,

Скоро всех нас встретишь ты вновь,

Распахнув пошире двери,

Звенящим радостным звонком!

И скажем мы тебе радостно –

«Здравствуй, родная наша школа!

МЫ ВЕРНУЛИСЬ!»

Эти строки — больше, чем стихи девочки-подростка. В голосе, прорвавшемся сквозь паралич и немоту, слышится твёрдая вера в то, что день радостной встречи обязательно настанет. Лишь бы поскорее наступило это «скоро».

Пока же время в приграничных областях отмеряется не школьными звонками, а затишьями между обстрелами, и Настин возглас «МЫ ВЕРНУЛИСЬ!» — всё ещё только мечта, зажатая в кулак, как шерстяной оберег-чебурашка. И дороги домой находятся под прицелом дронов-убийц  ВСУ…

Степан Сивцев