Ольга Горелая «Встречи с людьми и не только»

В рамках федерального проекта «Литературные резиденции», организованного Союзом писателей России, состоялись поездки писателей в пограничные регионы. Основной упор «Литературные резиденции» делают на специальную военную операцию и наших героев. Представляем вам очерк, написанный по итогам проекта Ольгой Горелой.

Встречи… Запланированные, случайные. Неожиданные. Я ехала за впечатлениями и материалами, и они — впечатления и материалы — будто знали об этом и сами меня находили.

Эпизод первый

В гостинице в Луганске живёт очень милый чёрно-белый громко мурчащий кот. Пройти мимо просто невозможно — вот я и застряла возле стойки администратора. Естественно, мы разговорились. Нет, не с котом. С администратором Любовью. Я рассказала о Литературных резиденциях и тут же услышала в ответ:

— А напишите о моей подруге!

Подруга оказалась поэтом из Хрящеватого — посёлка, в котором в 2014-м шли тяжёлые бои. Анна Коновченко писала и до войны — лёгкие строки, светящиеся любовью и нежностью, радующие то философскими размышлениями, то юмором:

Люби меня, такой, как есть,
Но не потом — сейчас и здесь…
До мелкой дрожи, дотемна,
До первых ласточек, до дна
Замёрзших луж. Любой порой…
До яркой зелени весной,
До ранней оттепели с крыш…
Я увлеклась? Ты уже спишь?
Ты спишь… — Какой смешной финал!
Конец недели — ты устал!

Лирическая героиня так естественна, в ней столько жизни, тепла и любви, что, кажется, весь мир обнимет.

Порой стихи Анны похожи на сказку. За строчками, читая которые невольно входишь в ритм чудесных историй Пушкина, спрятано понимание себя и мира:

Я ж глухая и слепая,
Сидя, ожидала рая.
Он не где-то на луне —
Трепеща, сидел во мне,
Ждал затишья и покоя…

Жить с обретённым раем оставалось всего два года: цитируемые строки — из небольшой книги «Твоё отраженье во времени», выпущенной в 2012 году, а в 2014-м мир перевернулся. Человек большой души, Анна, заботилась о других, помогала, спасала — словом и делом. Такая хрупкая на вид, она оказалась очень сильным человеком. А стихи стали совсем другими. Нашла в статье И. П. Зайцевой «Поэзия против «немира» (живое слово войны XXI века)» цитату из её стихотворения «Война без войны… А такое бывает?» (25 августа 2014 г.):

Политика — ниже, чем братство людей,
Очнитесь и вспомните это скорей.
Прощение — выше любого закона,
И нет оправданий, коль детские стоны…
А мы убиваем друг друга, тупея,
Вокруг оглянитесь и станьте мудрее —
Нас лбами столкнули, чтоб наша страна
Осталась безлюдной, сгорела дотла. (С. 46)

Тогда ещё была надежда — одумаются… Не случилось.

Анны Коновченко уже нет, она умерла буквально за пару недель до моего приезда в Луганск. И всё же я увидела её — в интернете есть видеозапись её встречи с читателями. Страстная речь. Слова, которые входят прямо в душу. Или нет: это мы входим в чистую душу поэта – не зря же Анна приглашала когда-то:

…Теперь
Светел дом, и настежь дверь!
Будешь мимо проходить, —
Не замедли погостить!!!

Эти строки были написаны ещё до войны. После в «светлом доме» прочно обосновалась боль, разбивающая хрусталь души на мелкие сверкающие осколки. Разлетаясь, они попадают в читательские сердца и искореняют равнодушие.

Книжечку Анны — единственную оставшуюся — Любовь подарила мне. Так в Брянск приехала частичка предвоенной Луганщины, напоминание о её мирных жителях, без раздумий вставших на защиту родного дома.

Эпизод второй

Обычно я ни к кому не пристаю. Тем более к незнакомым людям в автобусе. Но тут… Автобус. Уже еду домой, скоро Москва, а потом поездом до Брянска. Рядом сидит парень в военной форме. Спокойный и молчаливый. Большой. В первый момент мне показалось, что мне и сесть-то некуда, но он очень старался занимать поменьше места. Едва мы отъехали, мужчин попросили выйти для проверки документов. Я не в первый раз такое наблюдала, но до сих пор не понимала зачем. Поинтересовалась у соседа. Оказывается, выясняют, нет ли сбежавших с фронта (в нашем автобусе таких не оказалось). Ещё узнала, что сосед мой — врач, едет в отпуск, домой в Москву. Не скажу, что сразу завязался живой разговор, но мне стало интересно, я извинилась за своё любопытство… и продолжила расспрашивать.

— Вас мобилизовали? Врачей же тоже призывают.

— Нет, я доброволец.

— А зачем вы пошли на фронт? Можно же было не идти, раз не мобилизуют.

— Точно не за деньгами. У меня в Москве была работа с очень хорошей зарплатой.

По тону собеседника я поняла, что про деньги — самый часто задаваемый вопрос.

— Так, может, за опытом? Военные врачи всегда считались лучшими.

— Нет. Я реаниматолог, — он посмотрел на меня внимательно: понимаю ли, о чём говорит? — Нельзя же сидеть на ж… ровно, когда такое происходит. Я понимал, что нужна помощь, вот и пошёл.

— Не жалеете?

— Как вам сказать… С одной стороны, вернуться нельзя, с другой — я очень многим помог за это время. К нам же не только военных везут, но и детей, и женщин — мирное население. Я всё это время работал в эвакуационных пунктах, они идут за передовой. Жалко только, города уже нет больше…

— Там госпиталь? — я очень удивилась, услышав название населённого пункта. — А где же нашли подходящее здание, ведь там всё разрушено…

— А мы в подвалах. Электричество обеспечивают генераторы.

Он рассказал, что врачей и медицинского персонала не хватает, несмотря на то что многие едут работать. Едут по самым разным причинам, но в любом случае — деньги здесь далеко не на первом месте, что бы ни думали диванные всезнайки.

Я не спрашивала моего соседа, как его зовут. Не спрашивала о планах на будущее. Рядом со мной ехал человек, который явно очень устал. Настоящий врач, помнящий о том, для чего пришёл в профессию.

Эпизод третий

Луганская молодёжная библиотека. Договорились с Марком Некрасовским, председателем Луганского отделения Союза писателей России, что здесь я встречусь с сотрудником библиотеки — участником специальной военной операции. Человек этот, к сожалению, заболел, но без дела я не осталась: библиотека записала коллегу, то есть меня, в члены жюри конкурса чтецов «Живое слово мудрости духовной». Это нормально, я бы тоже так поступила.

Конкурс оказался по-настоящему интересным. Меня поразило разнообразие читаемого, нетривиальный подход к выбору стихотворений и отрывков прозы. Конечно, симпатии жюри были на стороне мальчиков в кадетской форме, но все старались быть объективными и выставлять баллы непредвзято. А знаете, как сложно быть объективной, когда выходит совсем ещё юный кадет и читает «Молитву» М. Ю. Лермонтова? Ему же сразу надо отдать первое место, ведь у члена жюри (у меня) — это любимое со школы стихотворение.

Потом совещались, обсуждали результаты и распределяли призовые места с директором библиотеки, писателем Светланой Карловой, жюри и организаторами конкурса. Но мне ведь надо материалы собирать! И Марк Викторович очень хорошо об этом помнил. Поэтому предложил воспользоваться случаем и побеседовать с Виталием Лясниковым — заслуженным артистом Луганской Народной Республики, артистом Луганского академического музыкально-драматического театра имени Михаила Голубовича. Да-да, именно он оценивал артистизм читавших.

Виталия Васильевича, как и других служащих театра, призвали сразу, как только в Луганской Народной Республике началась мобилизация. Тогда из труппы ушли на фронт более двадцати человек.

— Мне повезло. Удалось ещё одну ночь дома побыть. Дело в том, что меня попросили патриотические ролики записать, я их потом сам вместе со всеми в окопе слушал.

Как известно, мобилизация на Донбассе началась гораздо раньше, чем у нас. Всё было очень строго. Впрочем, артисты «откосить» не пытались. Многие тогда впервые в жизни взяли в руки оружие; до этого если и стреляли, то только на уроках начальной военной подготовки. И какими бы хорошими ни были те уроки, они явно подзабылись. Как я поняла, артистов в целом берегли: командиры не хотели, чтобы талантливые, совершенно мирные по своему складу люди погибли. Их даже оставляли в окопах — изображать перед противником, что живых сил гораздо больше, чем было на самом деле. Играть иногда надо и на войне. Виталий Васильевич сказал, что играл военного, как незадолго до этого в кино.

Из театральной труппы никто не погиб. Что спасло? Как раз то, что артисты. Играли. Хотя и окопы копали настоящие, и стреляли, и снаряды в них летели не понарошку. В театр вернулись только через полгода.

Спросила, тяжело ли было привыкать к войне. «Да нет, как-то быстро перестроился. Как к новой роли». — «А обратно, к миру?» — «Сразу привык! К хорошему быстро привыкаешь…»

Я понимала, что всё совсем не так просто, что лёгкость рассказа — немножко блеф, ведь перед артистом — какая-никакая, а публика. И что Михаил Голубович, на тот момент художественный руководитель театра, не зря боролся за возвращение труппы домой. Сегодня театр носит его имя.

Эпизод четвёртый

Запланированная поездка на открытие детской модельной библиотеки «Казачок» в станице Луганской преподнесла несколько сюрпризов. Приехали заранее, как и положено приличным гостям. И обнаружили, что мы ещё далеко не самые приличные — всё пространство перед библиотекой было забито машинами и людьми. Я было удивилась количеству военных, росгвардейцев, вообще людей в форме, но тут же сообразила, что это закономерно: праздник, дети, освобождённые территории… Сообразила — и оказалась категорически не права…

Зашла в библиотеку, а там — уютная, тёплая, вся какая-то летняя в промозглом ноябре казачья станица: ребята и взрослые в казачьей одежде, лавочки, подсолнушки… В остальном — современная модельная библиотека: с новыми книгами, удобной мебелью, техникой для занятий и проведения всего на свете. Игр тоже, конечно, целое море — просто рай для детей, подростков, да и взрослых тоже.

Заглянула в зал — там урок мужества. Старенький, но никак не устаревающий формат работы с молодёжью. И пусть кто-то морщит нос от нашей «провинциальной замшелости». Я застряла в зале, где было полно ребят-кадет. Они листали книги и слушали невысокого, стройного мужчину. Военного. Отнюдь не парадно одетого, уже седеющего. Он очень доступно и просто говорил о Родине, о «значении» слова патриотизм, о героях. Сказал, что для ребят первый очень смелый шаг — надеть кадетскую форму, что они благодаря этому уже герои. Я дослушала военного. А потом подошла поговорить с ним.

Знаете, кто занимался с детьми? Ополченец 2014 года, легендарный командир с позывным «Шумер». Позывной не случаен: по национальности его владелец — ассириец. Профессиональный военный, в 1991 году он окончил Киевское высшее общевойсковое командное училище. Последний, по сути, выпуск: 1992 году знаменитое училище было ликвидировано. О себе командир, одетый в скромную полевую форму, не рассказывал — только о своих ребятах из 4-й отдельной гвардейской мотострелковой бригады имени Георгия Победоносца. Среди них уже есть Герой России и 44 кавалера ордена Мужества. Вот кого воспитал!

Поговорили немного о том, какими методами действует нынешняя украинская армия. Не своими, как выясняется, — американскими. Методика наведения хаоса, направленная на подрыв изнутри, на социальную дестабилизацию. Слушала и вспоминала тактику немцев на Брянской земле в 1941–1943 гг., когда под видом партизан действовали диверсанты, а население пытались настроить против своих же защитников.

Сейчас Шумер не участвует уже в активных боевых действиях, отвечая за подготовку молодого поколения бойцов. В частности, проводит встречи и занятия с детьми. Уже после возвращения прочла в посвящённой ему статье: «До сих пор как эталон. Бесстрашия, бескорыстия, чести. Чести офицерской, чести солдатской, чести ополченца Новороссии».

На Донбассе всегда везёт на потрясающих людей.

Эпизод пятый

В моей поездке участвовал один удивительный персонаж. Туман. Мы встретились с ним в Мариуполе. На второй день он решил слегка приукрасить улицы, добавив им таинственности и нежности. Может, с сочувствием пытался скрыть не залеченные пока раны города, может, решил подчеркнуть очарование старых кварталов — не знаю, но я шла и любовалась голубями на площади Свободы, спускалась вниз от Драмтеатра, не замечая ничего, кроме красивых домов, каждый из которых хотелось сфотографировать. Город, окутанный туманом, напоминал невесту под вуалью. Конечно, легкая дымка не могла спрятать от взора всех разрушений, но с её помощью так легко было представить себе время, когда всё будет восстановлено и снова станет красоваться перед своими жителями и гостями славный приморский город.

Я всё ждала, что туман уйдёт и выйдет солнце. Но солнце я увидела только в Луганской Народной Республике в последние часы поездки. Розовый закат бросал свой отблеск на памятник князю Игорю в Станице Луганской. Этот монумент соединил прошлое с настоящим, он — напоминание о том, что лёгких времён не бывает, а нашу жизнь мы строим сами. Сами выбираем, где мы и с кем.

Донбасс просветляет. Душу, разум. Напоминает об ответственности перед жизнью. А туман… Без него, без его загадочной красоты, никогда бы не почувствовали мы так полно ясность прозрачного дня. Он — часть равновесия. Сомнение, ведущее к пониманию.

Ольга Горелая