«По праву разделённого страдания»: 50 лет со дня смерти Ольги Берггольц

В жизни Ольги Берггольц были и любовь, и измена, болезнь, тюрьма, гибель близких… И, конечно, радость творчества, признание огромной аудитории. Но главное – в её жизни были дни и ночи блокадного Ленинграда, навсегда сделавшие Берггольц символом великой стойкости нашего народа. И вместе с тем – символом поэзии, бросающей вызов Року, и побеждающей не смотря ни на что. Сегодня – 50 лет со дня ее смерти.

Блокада и свобода

Берггольц, в начале  войны пришедшая работать на радио, стала настоящим голосом надежды для тысяч ленинградцев, оставшихся в блокадном кольце. Падая от голода, замерзая, она вела программы, обращаясь к  жителям города: надейтесь! Живите! 

Когда в эфире звучали слова: «Говорит Ленинград!», возле громкоговорителей собирались толпы измождённых людей. И если Москва говорила бархатным, но твердым голосом Юрия Левитана, то  Ленинград – задушевным голосом Берггольц. Очень символично, считаю!

А вот эпизод из её дневника. В самый голод Берггольц, по дороге на радио, свалилась и, обнаружив, что сидит на вмерзшем в лед человеке, поняла, что и сама умрёт тут, не встанет. Но уже сквозь предсмертную дрёму, услышала вдруг голос радио, убеждавший людей жить. Это был её собственный голос!

 «Никто не забыт, и ничто не забыто»…  Это ведь её строка напоминает  нам  долгие годы о  великом подвиге  жителей Ленинграда и всей страны. Кажется, эту строку придумал сам народ – что ж, ведь любой настоящий поэт и есть выразитель самого сокровенного, что есть в народной душе.

Однако были в дни блокады и светлые моменты «жизни назло»,  чувство моральной победы над грозящим  уничтожением.

В грязи, во мраке, в голоде, в печали,

где смерть как тень тащилась по пятам,

такими мы счастливыми бывали,

такой свободой бурною дышали,

что внуки позавидовали б нам. – писала она в  поэме «Февральский дневник». 

Большая любовь и большая беда

А до этого было счастливое детство в полном книг доме отца, обрусевшего немца, врача, и матери, выпускницы Бестужевских курсов. (Ольга родилась в 1910 году. Их дом стоял на Невском, хоть и далеко от самых парадных мест Петербурга-Ленинграда.) Ранний и успешный поэтический дебют. Успех у литературной молодежи Питера. Удивительная, какая-то неземная юная  красота – как можно понять даже по старым фото.  И – та самая любовь, что будет помниться всегда.

Борис Корнилов был красавцем. Покорителем девичьих сердец. Прекрасным поэтом есенинской школы.  Успел прославиться на всю страну, написав  строки «Песни о встречном». Помните? «Нас утро встречает прохладой, нас ветром встречает река…». Ну и вёл себя – соответственно своему представлению о поведении поэтов. То есть разгульно (и это еще мягко говоря). Пьянство. Измены…. Их брак не продлился долго. Но вспоминать Бориса Ольга будет всю жизнь.

«Сейчас перечитываю стихи Бориса Корнилова, — сколько в них силы и таланта! Он был моим первым мужчиной, моим мужем и отцом моего первого ребёнка... Сколько силы было, веры, бесстрашия… было ощущение неисчерпанности, бесконечности жизни, была нерушимая убеждённость в деле, в правильности всего, что делал… Где же, где всё?» – с горечью напишет Берггольц в предвоенном дневнике.

Бориса расстреляют в 1938 году. Их дочь умрет ещё раньше. Умрёт и ещё один ребенок, от нового мужа, Николая Молчанова (Молчанов погибнет в блокаду…).  А сама Ольга будет арестована, подвергнута жесткому допросу, проведёт в тюрьме полгода  – к счастью, после этого выпущена на свободу.

Уже после войны она будет хлопотать о реабилитации Корнилова, напишет предисловие к его первому посмертному сборнику…

…Ольга Берггольц умерла в 65 лет. Жила непросто. Сразу после войны над ней снова нависла угроза ареста. Была неустроенность в личной жизни. Одиночество. Сложные психологические моменты. Обо всём этом написано в её очень откровенных дневниках, которые были опубликованы только после смерти поэтессы.

Но была и чудесная автобиографическая повесть «Дневные звёзды», и новые стихи, и та великая благодарность, которую испытывали к ней все, прошедшие блокаду. Может быть, и выжившие  благодаря её стихам. Не это  ли высшая награда для любого поэта!

Я говорю за всех, кто здесь погиб.
В моих стихах глухие их шаги,
их вечное и жаркое дыханье.
Я говорю за всех, кто здесь живёт,
кто проходил огонь, и смерть, и лёд,
я говорю, как плоть твоя, народ,
по праву разделённого страданья...

Михаил Гундарин