Три кита русского фэнтези

Пару лет назад на одном литературном фестивале некая молодая пишущая особа – «звёздочка» т. н. «янг эдалта», как теперь называют литературу для молодых, без ложной скромности заявила, что именно она придумала «новый» жанр – «славянское фэнтези». «Скромность» заявления, конечно же, вызвала, к удивлению неначитанной многотиражной особы, бурю смеха и возмущения в зале. Прелесть ситуации заключалась ещё и в том, что среди зрителей присутствовала Мария Семёнова, автор легендарного цикла «Волкодав». И уж она по праву считается, наряду с поляком Анджеем Сапковским, «зачинателем» очень популярного сегодня субжанра в современной литературе. Но на самом деле история ещё более давняя.  

Жанр фэнтези, литература меча и магии, в русской литературе возник отнюдь не в 90-е, и не в 2000-е. Корни его теряются в далекой эпохе Просвещения. Назывался он только по-другому. Так откуда есть пошло русское фэнтези?

Уже не раз отмечалось: XVIII век – в литературной истории эпоха особенная. Время становления авторской прозы и многих жанров. Знаменательно столетие и бурным ростом массовой литературы: набрали силу авантюрный и любовный роман, а 1779 год ознаменовался появлением и первого российского детектива – безумно популярного в то время романа Матвея Комарова под длинным названием  «Обстоятельные и верные истории двух мошенников: первого российского славного вора, разбойника и бывшего московского сыщика  Ваньки Каина со всеми его сысками, розысками, сумасбродною свадьбою, забавными разными его песнями, и портретом его. Второго французского мошенника Картуша и его сотоварищей».

Ещё более плодотворно развивались утопия и антиутопия (М. Херасков, Ф. Эмин, М. Щербатов, В. Левшин, Ф. Дмитриев-Мамонов). Возникший в эти годы интерес к старине былинной, к славянской мифологии не мог не отразиться и на литературном процессе, в результате чего и появился жанр волшебно-авантюрного романа. Это уже в ХХ веке он стал называться на западный манер – «фэнтези».

Причём речь идёт именно о фэнтези по всем жанровым признакам, даже без намёка на притягивание за уши. Моделирование вторичных миров в псевдоисторическом  антураже,  условная мистико-средневековая  атрибутика,  переработка  канонической мифологической системы, мечи, магия, инфернальные силы Зла и цементирующий всё это любовно-авантюрный сюжет-«бродилка» – всё это с избытком присутствует в романах трёх «китов» русского фэнтези, речь о которых пойдет ниже.

Михаил Чулков– основоположник жанра

«Во времена древних наших князей,  до времен еще великого Кия, на том месте, где ныне Санкт-Петербург, был великолепный, славный и многолюдный город именем Винета;  в нем обитали славяне,  храбрый и сильный народ.  Государь  сего  города назывался Нравоблаг;  он был храбрый полководец в своё время,  ополчался противу Рима и Греции и покорял многие  окрестные народы под свою область.  Благоденствие и мудрые узаконения от времени до времени приводили  владение  его  в цветущее состояние;  счастие, разум и сила присвоили ему все по его желанию, и  он  утешался  и  был  доволен,  смотря  на  изобилие  и спокойство своего  государства,  ибо  тишина и благоденствие народа составляли всё его благополучие».

Так начинается роман-пенталогия «Пересмешник,  или  Славенские сказки». Первые  четыре  части  были  изданы  в  1766–1768 годах за подписью «Русак», и только при переиздании с включением пятой части в 1789 году на титуле появилось подлинное имя автора – Михаил Чулков.

Писатель, исследователь мифологии, драматург и журналист Михаил Дмитриевич Чулков (1744–1792) вышел из самых «низов» (он родился в семье  солдата), но после ошеломляющего успеха «Пересмешника» совершил  головокружительный взлёт, и не только в литературе. Начав актёром придворного театра, за относительно короткий срок он преодолел путь от камер-лакея до  коллежского асессора, попав даже в Дворянские книги Московской губернии.

«Пересмешник» представляет собой вереницу увлекательных историй, которые поочередно рассказывают друг другу двое молодых повес. Не случайно композиционно книга напоминает «Декамерон». Истории в книге самые разные: героико-приключенческие, где герои-славяне совершают подвиги не только в пределах славянских земель, но и по всей Европе; бытовые, изобилующие описаниями  свадебных обрядов, гаданий, пословицами; есть даже сатирические.  Впервые в русской литературе введя былинных персонажей, смело используя не только славянскую, но и античную мифологию и то и дело их смешивая, Чулков создал свой вторичный мир, где реальные исторические события и названия   племён соседствуют с вымышленными, где документальная дотошность к  фактам переплетается с намеренными искажениями. (Пример такого  искажения виден уже в приведённом выше отрывке. Реальная Винета – древний  славянский город, располагавшийся на острове Рюген, в устье Одры. Чулков же перенес Винету в устье Невы).

В предисловии к первому изданию автор честно признаётся: «В сей книге важности и нравоучения очень мало или совсем нет. Она неудобна, как мне кажется, исправить грубые нравы; опять же нет в ней и того, чем оные умножить;  итак, оставив сие обое, будет она полезным препровождением скучного времени,  ежели примут труд её прочитать».

И всё-таки новаторство «Пересмешника» очевидно: Чулков ввёл в русскую  литературу абсолютно новый жанр и новых героев. Он первым предпринял  попытку систематизировать славянскую мифологию, упорядочить пантеон богов,  приравняв его к античному. Кстати, перу писателя принадлежит не только первый русский роман-фэнтези, но и ряд книг, которые можно уверенно назвать учебниками для авторов, рискнувших творить свое «славянское фэнтези»: «Краткий мифологический лексикон» (1767) и «Абевега русских суеверий, идолопоклоннических жертвоприношений, свадебных простонародных обрядов, колдовства, шаманства и пр.» (1786).

Михаил Попов: фейерверк сюжетных ходов и пришельцы из космоса

Друг и единомышленник Чулкова, переводчик, поэт, прозаик, автор знаменитой «Российской Эраты» Михаил Иванович Попов (1742 – приблизительно 1790) тоже вошел в историю как один из «создателей» и систематизаторов славянского пантеона богов. В 1768 году он издал «Краткое описание древняго славенскаго языческаго баснословия». Однако, в отличие от трудов Чулкова, в своей книге Попов фактический материал щедро приправил художественным вымыслом.  Вероятно, книга эта – первый образец жанра научно-художественной прозы, и в то же  время одно из лучших описаний славянских языческих существ.  

Материалы этой работы легли в основу волшебно-богатырского романа «Славенские древности, или Приключения славенских князей» (1770–1771), принесшего Попову всероссийскую известность. Позже переработанная версия романа была  переиздана в 1784 году под названием «Старинные диковинки, или Удивительные приключения славенских князей, содержащие историю храброго Светлосана;  Вельдюзя, полотского князя; Прекрасной Милославы, славенской княжны;  Видостана, индийского царя; Остана, древлянского князя; Липоксая, скифа; Руса,  Бориполка, Левсила и страшного чародея Карачуна».

Если книга Чулкова – всё-таки роман-коллаж, «склеенный» из  разрозненных историй, то «Старинные диковинки» – это уже классическое героико-приключенческое фэнтези с выраженным «квестовым» сюжетом в европейском духе, но на славянском и псевдославянском материале. С первых же страниц на читателя обрушивается фейерверк сюжетных  ходов с похищениями, погонями, сражениями, чародеями, кораблекрушениями и пиратами. Действие то и дело переносится в разные концы света, временные пласты,  исторические и псевдоисторические реалии пересекаются.

Переводчик Попов прекрасно знал европейскую и восточную литературу, поэтому в «Старинных диковинках» то и дело встречаются мотивы из рыцарских  средневековых романов, из «Похождений Гаруна аль-Рашида» или из «Чудесных приключений мандарина Фум-Хоама».

Волшебства и магии в книге Попова хватает. Чего стоит один чародей Карачун  – этакое воплощение вселенского зла. Да что там волшебники! В одном из эпизодов «Старинных диковинок» появляются даже... пришельцы из космоса! Вот уж что произошло на страницах сказочно-фантастического произведения точно впервые. Весь этот безумный коктейль, придуманный Поповым  более двухсот лет назад, и сегодня читается куда увлекательнее большинства  современных штампованных романов в жанре фэнтези.

Василий Левшин – сказочник, вдохновивший Пушкина

Опубликовав в 1780 году роман в историях «Русские сказки, содержащие древнейшие повествования о славных богатырях, сказки народные и прочие  оставшиеся через пересказывание в памяти приключения», Василий Алексеевич Левшин (1746–1826) довёл до ума романно-эпическую форму нового жанра.  Внимание Левшина сосредоточено уже не столько на языческих временах, сколько  на периоде правления Владимира Красное Солнышко. В сущности, «Русские сказки» – обработка (так и просится термин «новеллизация») русских былин в духе западноевропейских рыцарских романов. Приключений и волшебства в  произведении Левшина тоже хватает, а по читательскому успеху «Русские сказки» даже обогнали сочинения Чулкова и Попова, хотя явно уступают «Старинным  диковинкам» в отношении сюжетной закрученности.

Кстати, именно Левшин ввёл в пространство русской прозы таких былинных персонажей, как Тугарин Змеевич, Добрыня и Алёша Попович. Примечательны «Русские сказки» ещё и тем, что именно в этом труде А. С. Пушкин почерпнул сюжет для своей бессмертной поэмы «Руслан и Людмила».

Романы трёх основоположников русского фэнтези имели огромный успех, но  после  смерти их создателей тексты ждало двухвековое забвение. Даже историки русской словесности брезговали упоминать об этих «образчиках низовой развлекательной культуры». Сегодня книги переизданы, и, уверен, для поклонников и творцов жанра фэнтези было бы весьма полезно заглянуть в «первоисточники» — и, может быть, даже чему-то поучиться у литераторов XVIII столетия. А сюжетов в волшебно-богатырских романах – несть числа, не на одну эпопею хватит.

Евгений Харитонов